Первая экспедиция Когда Анатолий Демин выбирал профессию, геологи были нужны стране как воздух. В то время по наказу правительства и Министерство геологии СССР геологические маршруты на территории Советского Союза работали на расстоянии до двух километров друг от друга. В свою первую экспедицию выпускник Иркутского госуниверситета Анатолий Демин ушел по родным местам. Юг Байкала, Култукская партия, самый физически тяжелый в его жизни маршрут. Вспоминая, геолог сейчас признается: «Нигде потом мне не приходилось так трудно, как на Хамар-Дабане». Отдышался — и снова в дорогу: через два года Присаянье, затем на север Иркутской области — Северо-Байкальское нагорье, 120 км к юго-востоку от Киренска. Анатолий отвечал за успех всей Чечуйской партии — был ее начальником. — Где мы работали — ни жилья, ничего, одни горы да лес, — рассказывает Анатолий Николаевич. — Строили базу. Из транспорта только олени, на лошадях не пройти. В 1962 году впервые применили вертолеты — это было очень удобно. Лишения изыскатели терпели не зря — полезные ископаемые они обнаружили немалые. Это сейчас Демину можно открыто поделиться такой информацией — в советские времена эти данные скрывали под грифом «секретно». — Мы нашли три интересных и перспективных урановых рудопроявления с первичными минералами, такими как урановая смолка и т. д.; а также проявления титана, бериллия и колумбита. Экспедицию посчитали очень удачной. По ее результатам Анатолий Демин защитил во Всесоюзном институте геологии лист-карту по Северному Прибайкалью, которую издали в Ленинграде. — Если геолог обработал и защитил лист — это уже серьезно, вроде как женился, — смеется Анатолий Николаевич. Поэтому, когда в отдел кадров Иркутского геологоуправления спустили разнарядку на специалистов для работы в Афганистане, сомнений не было: кого же отправлять, как не Демина? Кабульский скорпион Вопросом, ехать или нет, Демины (а у Анатолия Николаевича к тому времени уже была семья, подрастали сыновья) не задавались. Жена, Тамара Васильевна, тоже геолог-полевик — к кочевой жизни привычная. Мальчишек решили взять с собой. Быт изыскателей беспокоил мало. Главное, что выяснил сибирский геолог, уезжая за тридевять земель от Байкала, — у него будут топографические карты для поисковых работ. В середине мая 1967 года семья прилетела в Кабул. — Первоначально мы жили на частных квартирах. Когда приехали, нам дали небольшую неубранную комнату: пыль, грязь, старые кровати. Помню, подняли палас, типа коврика невзрачного, а там... скорпион! Первое слово жены было — «Толя, едем домой!» Что поделаешь, женщина... Через пару месяцев нас переселили ближе к центру. Большущую комнату мы побелили, перегородили — устроились нормально. Переждали лето, и нас перевели в новый микрорайон Надиршах со всеми удобствами — в панельные дома. Прекрасно! Там было много специалистов — наши строители, врачи, военные. Здесь же жили китайцы, поляки, болгары. Кстати, в первый день, как мы заехали в микрорайон, в Кабуле выпал снег — такого, удивлялись старожилы, не было 50 лет. Мы на радостях слепили снежную бабу и даже сфотографировались с ней на память. Что касается продуктов, круглый год на нашем столе были зелень, овощи, фрукты. Возили нас на рынок на автобусе через день: 30 минут — и абсолютно все, что надо, мы закупали на базаре! Мясо свежее, парное, фрукты брали ящиками. Готовили по-сибирски — и борщи, и пельмени. На базаре нам, русским, частенько кричали вслед: «Господин Качалу!» или — «Мистер Качалу!» В переводе с афганского «качалу» — картошка. Ее, конечно, в основном брали советские специалисты. Рядом с караванами Как и в Союзе, с мая по октябрь геологи находились в поле. — Мы работали в горной местности Центрального Афганистана, — продолжает рассказ Анатолий Николаевич. — В нашей партии было всего три специалиста из Союза: я, старший геолог, и два техника-геолога, остальные афганцы, выпускники Кабульского университета — единственного в стране вуза. (Позже, в 1969 году, в Кабуле открыли второе высшее учебное заведение — политехнический институт, построенный Советским Союзом, там училось чуть больше 1500 студентов. — Ред.). Первый год мы общались через нашего переводчика, а потом сами. Языков (и народностей) в Афганистане много, самым простым для меня оказался дари (фарси-кабули). Я его разговорно одолел и даже сейчас кое-что помню. В основном бытовую лексику: машину надо, лошадь надо, продукты заказать, куда пойти, зачем... Часто приходилось напрямую договариваться с руководством и рабочими. Работали — не мерзли, потели в три ручья. Афганистан страна горная, Кабул стоит на 1800 метров над уровнем моря. Если в столице относительно жарко бывает с месяц — в июне-июле, то в районе Кандагара, где мы вели работы, доходило до 45 градусов. Заниматься делом можно было только с пяти утра до двенадцати дня. Потом уже ничего не соображаешь, хочется только одного — пить! Приходим в лагерь, чаю хлебнем — и сразу в реку. Затем забираешься под кроны винограда и ждешь прохлады. В полевом лагере мы жили втроем в десятиместной палатке. У каждого раскладушка, вещмешок. Для нас готовил повар. Лагерь мы всегда планировали и строили так: из него ушли — туда же вернулись. Приезжали-уезжали на машине или автобусе, которые нам предоставляла афганская сторона. Не раз мимо геологов проходили караваны — в Афганистане много кочевых племен, для них нет границ. На зиму они перекочевывают в Пакистан — долго-долго бредут по песчаной пустыне, время от времени разбивая шатры и отдыхая около источников воды. Как только начинается весна, бесконечно тянутся обратно. «Я все это видел много раз», — делится Анатолий Николаевич. На хозяина Как жила страна, Анатолий Демин знал не понаслышке. — Объехал я много, — рассказывает Анатолий Николаевич. — Весь Центральный, Юго-Восточный Афганистан, часть Северного. Страна очень бедная, безграмотная — грамотного населения (и тогда было, и сейчас) всего 10 процентов, а 90 процентов жителей не умеют ни читать, ни писать. У нас в Советском Союзе в те времена труд был механизирован, на полях гудели тракторы, комбайны. Орудиями труда афганских крестьян были серп, тяпка и лопата. Мы много раз наблюдали, как они молотили пшеницу. Вот урожай созрел. Расчищают ровную площадку, мажут ее глиной, забивают в центр столб. Серпом снимают пшеницу и слоем кладут вокруг столба. К нему крепят жердь. К жерди привязывают волов. Волы медленно ходят по кругу и копытами мнут колосья в мякину, труху. Веют зерно, подбрасывая лопатами. Земля, пригодная в хозяйстве, принадлежала в основном феодалам. Человек, который ее обрабатывал, из общего урожая получал лишь десятую часть: девять мешков хозяину и только один работнику. Братская республика Отсталой аграрной монархии, во многом живущей по законам общинно-родового строя, активно помогал Советский Союз — государство рабочих и крестьян. Начиная с 1957 года был разработан 25-летний план (по пятилеткам), по которому в Афганистане стали строить благоустроенные дома, фабрики и заводы, электростанции и ирригационные сооружения, прокладывали дороги и добывали полезные ископаемые, учили инженеров. СССР не пожалел денег — выделил огромные кредиты. — До советских специалистов что там в основном разрабатывали? — говорит Анатолий Николаевич. — Соль, каменный уголь и рачительно лазурит. Что нашли по-крупному наши геологи ? Они обнаружили богатое месторождение железа в Хаджигаке, подсчитали запасы, полностью подготовили необходимую базу для литейного производства — флюсы, пески. Однако до дела не дошло — помешала война... Наша группа западнее Кабула провела разведку крупного месторождения меди. Если бы не война, должна была начаться его разработка в третьей пятилетке. Севернее Кандагара было обнаружено два крупных месторождения флюорита и бокситов, проведены разведочные работы с подсчетом запасов. На известных месторождениях золота (Заркашанское и Кундулянское) мы провели разведку и подсчитали запасы металла. Дальше, к западу от нас, другая группа наткнулась на месторождение ртути. На севере Афганистана открыли месторождение газа (Шабарганская структура), бериллия. Мы занимались афганским лазуритом — это сине-голубой декоративный минерал. Всего таких месторождений в мире два — Бадахшанское в Афганистане и наше Малобыстринское, на Байкале. Больше нет. Или есть проявления — совсем чуть-чуть. Если бы не война... Встреча с королем — В конце 60-х что-нибудь предвещало будущие военные действия? — спрашиваю я Анатолия Николаевича. — Тогда у нас с Афганистаном были отношения самые теплые — никаких предпосылок к войне! За время пребывания там ничего не могу вспомнить плохого. Где бы я с афганцами ни встречался — в основном мы работали с фарсами, хазарийцами и пуштунами, — относились к нам доброжелательно: как маршрутные рабочие, так и жители горных селений. Мы, конечно, получали инструктаж, нам не рекомендовали ходить по Кабулу по одному — как минимум по два-три человека. Но были случаи, что ходили, и ничего... Условия жизни у нас были чудесные во всех отношениях — во всех! Работа у меня была интересная, со стороны властей Афганистана очень уважаемая. Неоднократно для нас устраивал встречи президент Департамента геологии и промышленности Афганистана господин Мирзад. В новогоднем бале-маскараде, куда мы были приглашены, принимали участие все советские специалисты. В Тирине в своем поместье нас, геологов, угощал богатый землевладелец, музыканты играли и пели до трех часов ночи, без перерыва. Анатолий Николаевич лично жал руку королю Афганистана Мухамеду Захир Шаху. — Король знакомился с жизнью народа. Нашу группу он встретил перед перевалом Кундули в Малистане в Центральном Афганистане. Остановился, понял, что приличная публика, поинтересовался работой. Мы рассказали, какие полезные ископаемые намечаем открыть, показали образцы — золото, бокситы, флюорит. Король внимательно выслушал. Я попросил через начальника охраны разрешения сфотографироваться с монархом. Захир Шах любезно согласился. Прощаясь, пожал руку. — А какое у нас было посольство! — восклицает Анатолий Николаевич, — Красивое, удобное, с прекрасной столовой, богатой библиотекой, большим бассейном, кинозалом. Туда приезжали как домой. Можно было в любое время зайти пообедать, в библиотеке позаниматься, поиграть в бильярд, искупаться в бассейне — пожалуйста, и бесплатно! «Интернационал» для афганских товарищей Благодаря политике и пропаганде СССР в Афганистане, конечно, распространялись коммунистические настроения. — При нашем посольстве существовал культурный советский центр, где была самая разнообразная агитационная литература, сколько хочешь бери, — вспоминает Анатолий Николаевич. — Мы были знакомы с ребятами из Народно-демократической партии Афганистана. Хорошие парни, они прекрасно знали русский язык, интересовались жизнью в Советском Союзе. Один из них — Карим Мисак — мне особенно был симпатичен. Он работал бухгалтером, писал короткие рассказы. Однажды вместе с другом он зашел к нам в департамент. Я изучал в кабинете горные породы под микроскопом, со мной был москвич Анатолий Кочетков. Карим Мисак попросил нас продиктовать им «Интернационал» — дайте, мол. Мы переглянулись (признаться, мы и сами-то плохо знали текст). Но кое-что вспомнили. Афганцы записывали слова под нашу диктовку. Так что, возможно, мы первые, от кого афганские коммунисты услышали: «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов...» В 1973 году в Афганистане свергли короля Мухамеда Захир Шаха. Власть в стране захватил Мухамед Дауд, бывший премьер-министр правительства. В 1978 году, после очередного переворота, режим Дауда пал. Президентом Афганистана, провозглашенного республикой, стал лидер Народно-демократической партии писатель Нур Мохаммад Тараки, горячо поддерживаемый Советским Союзом. — Потом я узнал, что Карим Мисак при Тараки был министром финансов, — вспоминает Анатолий Николаевич. — Видимо, текст «Интернационала» учил не зря... Дорога под танки К 1979 году, когда начались масштабные военные действия, наши геологи в стране уже не работали. Афганистан